Находясь в Москве после возвращения из ссылки, Пушкин получил письмо от А. Х. Бенкендорфа, в котором поэту передовалась просьба Николая I выразить свои мысли на тему "воспитания юношества.

«...В сей уверенности его императорскому величеству благоугодно, чтобы вы занялись предметом о воспитании юношества. — писал Бенкендорф, — Вы можете употребить весь досуг, вам предоставляется совершенная и полная свобода, когда и как представить ваши мысли и соображения; и предмет сей должен представить вам тем обширнейший круг, что на опыте видели совершенно все пагубные последствия ложной системы воспитания».

Тогда, Пушкин сказал одному из своих знакомых: "Я был в затруднении, когда Николай спросил мое мнение о сем предмете. Мне бы легко было написать то, чего хотели, но не надобно же пропускать такого случая, чтобы сделать добро..."».

Документ обдумывался тщательно, об этом говорят многочисленные черновые наброски и варианты, оставленные поэтом. Стержневая мысль, пронизывающая тексты,— преимущество государственного воспитания отроков и юношей над частной школой, неприятие иноземных систем обучения.

Николай I внимательно прочитал Записку Пушкина и оставил на ней множество вопросительных и восклицательных знаков – видимо, чем-то был недоволен. Однако в письме к Пушкину от 23 декабря 1826 г. граф Бенкендорф писал: «…государь император с удовольствием изволил читать рассуждения ваши о народном воспитании», но «при сем заметить изволил, что принятое вами правило, будто бы просвещение и гений служат исключительно основанием совершенства, есть правило опасное для общего спокойствия, завлекшее вас самих на край пропасти и повергшее в оную толикое число молодых людей. Нравственность, прилежное служение, усердие предпочесть должно просвещению неопытному, безнравственному и бесполезному. На сих-то началах должно быть основано благонаправленное воспитание».